Нашло осознание того, что я только и занимаюсь тем, что пытаюсь свернуть. То вправо, то влево. А она сворачивает вслед за мной.
Период обострившегося душевного затворничества затянулся, и стал превращаться в рутину. Его просто нужно переболеть, как насморк или ангину.
Засесть дома, спрятаться под одеялом и не отсвечивать; пить ледяной оранжевый лимонад и испытывать приступы глубокого и немотивированного счастья под тихую музыку и смазанную суету, проникшую сквозь щели и форточки с пасмурной улицы.
Я невероятно устала, убила лодыжку и спину на танцах, по-прежнему страдаю от бессонницы, хочу нормально выспаться и очнуться только ближе к ночи, когда город будет сверкать огнями, а на карте жизни всё снова будет ясно и чётко, а не вниз головой и кверх тормашками, как в это утро.
А сегодня утром, когда город был пуст и опечален холодом, мне отчаянно показалось, что кто-то следует за мной в темноте и тумане, след в след. Я быстро свернула в тёмную арку и след тотчас оборвался. А я прислонилась к пыльной кирпичной стене, набрала побольше воздуха в лёгкие и нащупала конфетные обёртки в кармане. Я точно знаю, что это был ты.
А сегодня утром, когда город был пуст и опечален холодом, мне отчаянно показалось, что кто-то следует за мной в темноте и тумане, след в след. Я быстро свернула в тёмную арку и след тотчас оборвался. А я прислонилась к пыльной кирпичной стене, набрала побольше воздуха в лёгкие и нащупала конфетные обёртки в кармане. Я точно знаю, что это был ты.