Следующим пунктом нашего путешествия стала Чешская Республика. С момента моего последнего визита в эту страну аэропорт Праги успел обзавестись гигантскими шахматами, чтобы пассажиры могли развлечься перед утомительным полётом, удобным лаунжем с мини-кухней и совершенно новым названием: стараниями одного дотошного словацкого режиссёра аэропорт Prague Ruzyn был переименован в Vaclav Havel. В остальном Прага осталась именно такой, какой я её запомнила: 600-летние часы на старой башне продолжают исправно отсчитывать время, под каменным забором музея Кафки молодёжь кормит хлебом лебедей, баннеры со всех сторон атакуют рекламой купальников и ипотеки, в аэропорту продаётся абсент с засушенными жуками, надписи на английском всё так же очаровательно неуклюжи, а пиво стоит дешевле, чем вода. На площади под старыми часами чуть ли не каждый час играют свадьбы, но наше внимание привлекает только одна: счастливый жених вышагивает по площади с лошадиным ярмом на шее, обнимая невесту и ослепительно улыбаясь; родственники молодожёнов кричат что-то на чешском, одобрительно похлопывают жениха по плечу, щёлкают затворами камер.

В пивном баре "U Zlateho Tygra" подают всего один сорт пива, и никогда не спрашивают, хочешь ли ты добавки — просто ставят полную кружку на стол, как только предыдущая опустеет до дна. В уютном кафе Savoy группа студентов-американцев сидит за столиком, склонившись над домашним заданием, пьёт охлаждённый чай и жуёт воздушные профитроли. В палатках у площади можно приобрести плюшевого крота из одноимённого мультика и презервативы с лозунгом "Czech Me Out", а магазинчики в Старом Городе предлагают туристам шоколад и мороженое с коноплёй. Мы с Б. долго бродим по сувенирной лавке Manufaktura, рассматривая фарфоровых петушков, хрупких соломенных кукол и деревянных лошадок на колёсах, а когда покидаем лавку, М. достаёт из кармана брошку-оленя от чешского дизайнера Jeleni sperky и прикалывает её на лацкан моего пиджака.

Чехи приглашают нас выступить в легендарном баре Lucerna — именно в его стенах когда-то зародился творческий огонёк свободы, от которого вспыхнула вся Бархатная революция. Теперь в стенах бара Lucerna звучит немецкий хит "99 Luftballons", по выходным проводятся вечеринки для ностальгирующих по 80-ым, а под куполом — если не полениться и задрать голову повыше — можно увидеть поистине странную статую: Князь Вацлав сидит верхом на коне, подвешенном к потолку вниз головой.

На прощание чехи дарят нам деревянных марионеток в национальных костюмах и косметику с экстрактом вина, а после концерта устраивают для нас пышный импровизированный ужин — с рисовым пудингом, картофельными варениками, жареной уткой в капусте, супом с шампиньонами, безумными бутербродами с колбасой, маринованными огурчиками и яйцом (Oblozene chlebicky), говяжьей вырезкой в сливочном соусе (Svickova na smetane), калачами с фруктовым повидлом, картофельными оладьями, традиционными чешскими вафлями с начинкой из лесного ореха и ликёром на травах Becherovka. Если верить нашему гиду, старшее поколение чехов искренне верит, что частое мытьё головы заканчивается облысением, а чеснок - лучшее лекарство от всех болезней. "Чехи странные" - говорит М. "Подожди, когда мы доберёмся до России!" - говорю я.