Последним пунктом в нашем маленьком путешествии по Европе стала Германия. Побывать в Германии я мечтала, кажется, с детства: манили Бранденбургские ворота, манили берлинские клубы, повидавшие Боуи и Игги Попа, манили останки Берлинской стены — монументального памятника тоталитаризму и одновременно — свободе человеческого духа, манила неугомонная андеграундная культура. Германия — родина моего автомобиля, страна первой напечатанной книги, живописных замков и отличной квашенной капусты. Германия — это Франц Шуберт, Рихард Вагнер, Людвиг ван Бетховен и Иоганн Себастьян Бах. В конце-концов, Германия — das land der dichter und denker, практически субкультура, а не страна: тут тебе и индустриальная готика, и техно-андеграунд, и пышная альтернативная культура по всем фронтам. К сожалению, с Берлином нам оказалось не по пути (что и к лучшему — теперь у меня есть ещё больше причин, чтобы вернуться), зато довелось побывать в Дрездене, Лейпциге и Гамбурге.

В Дрездене мы любовались изумрудными холмами и острыми шпилями Саксонского дворца и собора Хофкирхе, гуляли по мосту Аугустус Брюке и площади Ноймаркт, в центре которой возвышается лютеранская церковь, будто сплетённая из тончайшего кружева. В Лейпциге поднимали головы к небу, рассматривая причудливые антенны, статуи, колючие шпили церквей и башенки (кажется, в Лейпциге всё живое и мёртвое тянется к небу), слушали Штрауса и навестили памятник Баху. В Гамбурге мы поселились в отеле SIDE рядом с улицей Reeperbahn — "самой греховной улицей" Гамбурга, где неоновые вывески и плакаты с обнажёнными женщинами зазывают туристов в бездны всевозможных развлечений для взрослых. Том Уэйтс как-то посвятил этой улице песню, а группа The Police черпала в ней вдохновение для "Low Life".

В Гамбурге мы считали мосты, пробовали немецкие бургеры в помпезном ресторане Heritage, стены которого украшали супергерои и персонажи сказок, завтракали круассанами, сыром и виноградом в легендарном Cafe Paris с видом на бирюзовую ратушу, пробовали блинчики и лимонные кексы в уютном, залитом солнцем Von der Motte. В кафе Herr Max нашлись воздушные пирожные с клюквой (да и само кафе как нельзя кстати напоминало свадебный торт), а в сувернирной лавке старого города — часы с кукушкой, причудливые кружки для пива, украшенные резными фигурками и символами Германии, кёльнский одеколон ("Kölnisch Wasser") и съедобная паста в форме «человечка из светофора». Моё желание попрактиковать немецкий язык вдребезги разбилось о желание моих германских коллег попрактиковать английский.

В последний день в Гамбурге мы с М. возвращались из бара Clouds, заглядывали в чужие тёплые окна, читали немецкие вывески, то и дело сбиваясь, жевали das original russisch brot, глазели на строгие, холодные здания из стекла и металла, большие витрины, редких прохожих. Я напевала под нос "Heaven is a place where nothing ever happens", М. щёлкал плёночным фотоаппаратом. В порт то и дело заходили нарядные круизные лайнеры, я жадно вслушивалась в речь незнакомцев и старалась сохранить в памяти каждое слово, каждый оттенок, каждый аромат, каждый звук города. М. фотографировал меня на ночной площади, на скамейке под фонарём и у витрины большого универмага, пока не закончила плёнка, а потом забрался на парапет моста и шёл по нему вперёд спиной, спрятав руки в карманы и веселясь над моими отчаянными попытками стащить его с парапета, мой визг, мои ругательства и проклятья. Безрассудство М. вывело меня из себя, я бросила свою "спасательную миссию" и долго брела молча, игнорируя его попытки вовлечь меня в разговор. Но когда мост закончился, повернулась к нему лицом и обнимала долго и крепко, пока не погасли все звёзды над Эльбой. "Приезжайте ещё!" - сказал молодой человек на ресепшине отеля следующим утром. "Даже не сомневайтесь" - ответила я.